Разговор на кладбище

Изображение от wirestock на Freepik

– Все, Катя, мне пора, – Виктор поднялся из-за стола, быстро поцеловал жену в щеку и взял пиджак, который ему протянула домработница:

– Спасибо, Веруня! За завтрак – особенное. Все было очень вкусно, впрочем, как всегда!

Мать Катерины, Алиса Витальевна, медленными глотками допила свой любимый чай с молоком, промокнула губы салфеткой, потом взглянула на зятя:

– Витя, ты слишком занят своими делами. Катюша вчера мне жаловалась, что совсем тебя не видит. И дочкой ты не занимаешься. Уходишь, когда она еще спит, возвращаешься домой поздно, она опять уже в постели. Ребенку четыре года. Девочка скучает по тебе, разве ты этого не понимаешь?

– Мама! – Катя покачала головой, зная, что муж не любит, когда кто-то учит его жизни.

– Ну что «мама»? Разве я говорю неправду?

– Правду, – кивнул Виктор, – да, я прекрасно все понимаю, и поэтому надеюсь, что меня тоже кто-нибудь поймет. Алиса Витальевна, вы думаете так легко содержать этот дом, семью, все остальное? Может быть, именно поэтому я так редко бываю со своей семьей?

– Но ведь сегодня воскресенье, а ты снова уходишь. Только не говори, что у тебя деловая встреча. Я все равно не поверю.

[Реклама]

Виктор почувствовал, как в нем поднимается раздражение, но он сдержался и ответил спокойным тоном:

– Да, у меня действительно встреча. Скоро годовщина гибели моих родителей и я хочу поменять их памятник. Старый давно уже никуда не годится. Поэтому я договорился с бригадой рабочих, и через полчаса они будут ждать меня на кладбище.

– Значит, ты готов променять свою семью на это… эм-м-м, мероприятие? Неужели какой-то памятник тебе важнее жены и ребенка?

– Не какой-то. И не важнее. Просто я должен быть там и все проконтролировать.

– Ну что ж, надеюсь, когда-нибудь ты позаботишься и обо мне. Не обещаю, правда, что это будет скоро.

– Мама! – снова воскликнула Катя, но Виктор уже вышел из дома, предоставив жене в одиночку разбираться с матерью.

Во дворе он с шумом выдохнул скопившийся вместе с гневом воздух и направился к машине, думая о том, что Алиса Витальевна, как классическая теща, всегда чем-нибудь недовольна. Даже после того как Виктор перевез семью из квартиры в этот загородный дом, о котором многим даже не приходится мечтать, она все равно находит повод для недовольства. Хорошо хоть Катя не такая и не имеет привычки изводить его своими придирками.

Чтобы хоть как-то упокоиться, Виктор давил на педаль газа, заставляя другие машины шарахаться по сторонам, и опомнился, только когда подъехал к невысокой ограде старого кладбища. Сбавив скорость до минимума, он свернул на главную его аллею. Потом, припарковавшись, быстро отыскал могилу родителей, убедился, что рабочих еще нет и, мельком взглянув на портреты отца и матери, повернулся к ним спиной и огляделся.

Здесь не было тихо. Ветер шелестел начавшей желтеть листвой, о чем-то оживленно спорили прятавшиеся в ветвях пичуги, какая-то птица покрупнее выводила свою звонкую трель. Откуда-то справа доносился далекий гул машин. И все-таки умиротворение этого места как-то странно подействовало на Виктора. Сам не зная зачем, он стал бродить среди памятников, рассматривать портреты, с которых на него смотрели то грустные, то веселые, то задумчивые лица и читать надписи.

Виктор подумал о родителях. Вот уже почти десять лет прошло с того трагического дня, когда их не стало. Сначала он, конечно, испытал шок, ведь они были еще молоды и могли жить очень долго. Потом пытался разобраться в бизнесе отца и сделать его более прибыльным и современным. В тридцать пять женился на Кате, внучке компаньона его отца, и ни разу не пожалел о своем выборе. Он был уверен, что жена в любой ситуации обеспечит его надежный тыл.

[Реклама]

За долгие годы в бизнесе Виктор узнал и взлеты, и падения. Он заматерел, огрубел душой, стал уверенным в себе, считал, что всего добился сам и совсем забыл отца и мать. Не жалел он их и сейчас, просто считал, что отдает им свой долг. Ну а как же иначе. Памятник выбрал самый дорогой, сам приехал, чтобы проследить за установкой. Надо будет еще нанять дизайнеров, чтобы посадили там всякие цветы и обязательно что-нибудь хвойное. Кажется, мать любила всякие там туи и ели.

Вдруг Виктору вспомнились слова тещи «ну что ж, надеюсь, когда-нибудь ты позаботишься и обо мне». Он улыбнулся: а что, было бы неплохо. По крайней мере, тогда Алиса Витальевна не стала бы постоянно доставать его. Кощунственная мысль не смутила Виктора и он, продолжая улыбаться, свернул за куст сирени и замер: у большого и очень дорогого памятника, на котором была изображена женщина, сидел худощавый, небритый мужчина. У незнакомца было такое печальное выражение лица, что улыбка растаяла на губах Виктора, и он смущенно кашлянул.

Мужчина медленно поднял голову и посмотрел на Виктора:

– Вы что-то хотели?

– Нет, простите, пожалуйста, – поспешил извиниться тот в ответ. Неподдельное горе в глазах этого человека тронуло Виктора и он, чтобы хоть как-то объяснить свое присутствие, кивнул в сторону: – Жду рабочих, они должны моим родителям памятник установить, только почему-то опаздывают. Вот я и решил пройтись. Мне очень неловко, что я потревожил вас. Простите еще раз.

– Ничего. Это ничего, – кивнул тот. – Я давно тут сижу и все, что было можно, уже передумал.

Он достал из смятой пачки сигарету, покрутил её в пальцах, потом пару раз хлопнул руками по карманам, вопросительно взглянул на Виктора. Тот сразу его понял, но покачал головой:

– У меня нет ни спичек, ни зажигалки. Я не курю.

– Везет. А вот я все никак не брошу, – горько усмехнулся незнакомец. – Я Григорий, а ты?

– Виктор.

– Ну, будем знакомы. Присаживайся, Витя, что ты стоишь? В ногах правды нет, а спешить тебе, сам сказал, некуда. Мне тоже.

Виктор сел. Они помолчали. Григорий снова смотрел на портрет красивой пожилой женщины с мягкой улыбкой, а Виктор невольно покосился на него самого. Как-то не увязывался в его понимании этот небритый, неухоженный мужичок лет пятидесяти пяти с дорогим мраморным памятником. Интересно, кто она ему? В мраморной вазе сверкали ослепительной белизной красавицы-хризантемы. Цветы свежие, значит, это он принес их. И опять это показалось Виктору страшно нелепым.

В это время Григорий, не удержавшись, вздохнул и Виктор тут же воспользовался моментом:

– Слушай, Гриша. Ты ведь уже не мальчик, чтоб так страдать из-за матери. У всех свое время. Родители уходят, таковы правила жизни. Я вот своих потерял, когда мне немногим за двадцать перевалило. И они, как ты понимаешь, были совсем молодыми. А твоя мама, судя по портрету и годам, прожила долгую и хорошую жизнь. Тем более, уже много лет прошло с тех пор, как её не стало, а ты все переживаешь.

[Реклама]

Григорий выслушал Виктора и грустно улыбнулся ему:

– А почему тебя это удивляет?

Виктор пожал плечами:

– Обычно, в таком возрасте как у тебя, чувствительность уже притупляется. Или я что-то не понимаю в этой жизни.

Григорий ничего не ответил, и Виктор понял, что он не хочет больше разговаривать.

– Ладно, бывай! – Виктор встал и сделал несколько шагов, как вдруг услышал слова своего нового знакомого.

– Может и не понимаешь. Жизнь вообще трудно понять. Путанная она и сложная. А Татьяна Сергеевна… Не мать она мне, а теща. Она была мамой моей Лены, жены. Знаешь, я всю свою жизнь думал, что теща меня ненавидит и слишком поздно узнал, какой она человек на самом деле. Жаль, что все вышло именно так. Но ведь судьбу не выбирают, правда?

Виктор остановился, потом вернулся к Григорию и сел рядом. А тот продолжал тихо и не спеша рассказывать историю своей непростой жизни.

Григорий с самого рождения воспитывался в детском доме и никогда не знал ни отца, ни матери.  Маленький, худенький мальчик долгое время не умел давать отпора обидчикам, которые повсюду окружали его. Старшие ребята откровенно издевались над малышнёй, забирали у них еду, рвали вещи, били. Воспитатели или не догадывались ни о чём, или им просто было всё равно, поэтому Гриша очень быстро понял, что защищать себя должен сам и надеяться ему не на кого.

Теперь всё своё свободное время он проводил в спортивном зале детского дома. И, хотя тот не был оборудован как следует, Григорий упорно и настойчиво продолжал заниматься там. Постепенно силы в его руках прибавилось, под кожей заиграли мускулы, а его невысокая фигурка стала такой крепкой, будто была высечена из камня.

Пару раз он сумел постоять за себя, бывало и такое, что защищал малышню, и потому число его обидчиков значительно поубавилось.

А вот друзья у него так и не появились. Он больше был сам по себе, привык к этому и почти не страдал от одиночества. Гриша просто не знал, что можно жить по-другому. После детского дома Григорий отслужил в армии, но после демобилизации возвращаться в родные края не захотел. Он решил найти работу и попытаться устроить свою жизнь на новом месте.

Начал он с того, что нанялся грузчиком на железнодорожную станцию. Теперь он мог оплачивать комнату в общежитии, и был этим очень доволен. А потом Грише повезло. Однажды он совершенно случайно познакомился с Петром Сергеевичем, который искал строителей в свою бригаду.

- Возьмите меня, - попросил его Гриша.

- А что ты умеешь?

[Реклама]

- Ничего. Но я обязательно научусь.

Петру Сергеевичу понравилось рвение Григория и он, в самом деле, взял его к себе. Несколько лет они колесили по всей стране, выполняя заказы по внутренней и внешней отделке квартир и домов. Гриша быстро научился штукатурить, клеить обои, заливать полы. Он даже освоил премудрости электрики и Пётр Сергеевич не мог нарадоваться на этого тихого, молчаливого парня, который всегда работал так, будто старался для себя.

Как-то им поступил новый заказ. Нужно было сделать ремонт под ключ в частном пригородном доме. Хозяйка, Татьяна Сергеевна, пригласила их к себе, объяснила масштаб работы, обговорила её стоимость и сроки. Потом сказала:

- Мужа у меня нет, вот уже 5 лет я вдова. Поэтому не удивляйтесь, что все вопросы вам придётся решать именно со мной. Живу я с дочерью, ей нет ещё 18 лет. Пока вы здесь работаете, мы тоже будем находиться рядом с вами. Просто потому, что нам переезжать некуда. Пётр Сергеевич, как вы понимаете, у меня свой небольшой бизнес и я большую часть времени провожу на работе. Лена дома одна. Она готовится к экзаменам. Она девочка серьёзная. Но у вас целая бригада мужчин. Мне нужно продолжать? Или вы сами уже всё поняли?

- Да что ж тут непонятного? - воскликнул бригадир и поспешил уверить женщину, что никаких глупостей не будет, и она может за это не переживать. - Мы все люди взрослые, семейные. У многих есть дети. Только наш Григорий ещё не пристроен. Но он парень тихий, воды не замутит.

Тогда-то Татьяна Сергеевна впервые посмотрела на Гришу долгим, внимательным взглядом. Черноволосый, смуглый, красавцем назвать нельзя, к тому же роста не высокого. И только синие глаза какие-то глубокие, грустные и пронзительные одновременно.

- Ладно, - проговорила Татьяна Сергеевна. - Это хорошо, что мы так быстро поняли друг друга.

Григория этот разговор нисколько не тронул. Уж он-то точно не собирался обращать внимание на хозяйскую дочь. Несколько попыток Гриши обзавестись невестой ни к чему не привели. Он не мог дарить дорогие подарки, водить в кафе и устраивать красивые сюрпризы. И вообще ухаживать не умел, не было у него такого опыта. Гриша немного комплексовал по этому поводу и всего себя отдавал работе, чтобы не оставалось времени думать о чём-то другом.

И вдруг однажды столкнулся с Леной, дочерью Татьяны Сергеевны. Она сидела на скамеечке в углу сада и горько плакала, спрятав лицо в ладони. Григорий не мог выносить чьих-то слёз и потому подошёл к ней и присел рядом.

- У тебя что-то случилось? - спросил он девушку напрямик.

Она долго не хотела отвечать, но ему всё-таки удалось разговорить её:

- Я познакомилась с парнем, а маме он не понравился. Ей вообще никто не нравится, потому что она считает, что я сначала должна получить образование. А на самом деле, ей никогда не везло с мужчинами, вот она и ненавидит всех.

- Ну ничего, ты ещё помиришься со своим женихом, - попытался успокоить девушку Григорий.

Она покачала головой:

- Нет, уже нет. Он уехал и больше сюда не вернётся. Да и не жених он мне. А ты у нас здесь работаешь, да?

Они поговорили ещё немного. Лена совсем успокоилась и на прощание улыбнулась парню:

- А ты хороший. И очень добрый.

Что-то в тот миг рванулось в сердце Григория, а потом гулко-гулко застучало в висках, и Лена, сама того не зная, навсегда поселилась в его душе. Сначала их редкие встречи были просто дружескими, но потом они поняли, что любят друг друга и уже совсем не хотели расставаться. Их свидания были тайными. Ни друзья Григория, ни тем более мать Лены ни о чём не догадывались. А работа в доме тем временем шла к своему концу.

Однажды вечером Григорий и Лена, потеряв всякую осторожность, встретились в её комнате и не сразу заметили Татьяну Сергеевну, которая раньше времени вернулась домой, и теперь с возмущённым криком застыла на пороге.

Гриша отпрянул от её дочери, но было уже поздно. Поднялся невообразимый скандал. Татьяна Сергеевна подняла всех на ноги и обвинила Григория в том, что он домогался её дочери.

Лена плакала и говорила, что любит Гришу, но её никто не слушал. Разгневанные ребята из бригады увели парня с собой, а потом, избитого, вышвырнули на улицу. Вслед за ними вышел Пётр Сергеевич и сказал, что не заплатит ему ни копейки и чтобы он убирался отсюда прочь.

Несколько дней Гриша бродил вокруг дома Татьяны Сергеевны, надеясь увидеть Лену, но строгая мать не разрешала дочери даже выходить во двор.

Только через 2 месяца Григорию и Лене удалось увидеться. И это было настоящее счастье для Григория, снова держать девушку в своих объятиях.

А потом он сам пришёл к Татьяне Сергеевне домой.

[Реклама]

- Что тебе надо здесь? - закричала она на него. - Убирайся и больше никогда здесь не появляется.

- Я уйду, - спокойно ответил Гриша. - Но только вместе со своей женой.

- Что??? - Татьяна Сергеевна повернулась к дочери: - Что такое он говорит?

- Мы расписались, мама, - улыбнулась Лена. - Теперь мы муж и жена. Можешь нас поздравить.

- Поздравляю, - Татьяна Сергеевна не сводила взгляда с новоиспечённого зятя. - Значит, ты добился своего. Молодец! Только имей в виду, я не буду оплачивать вашу жизнь, и вообще...

- Да мы и не собирались, - усмехнулся Григорий. - Я же сказал, что пришёл забрать свою жену. Мы будем жить у меня в общежитии. А ваши деньги мне не нужны. Я люблю Лену, и всегда буду любить, нравится вам это или нет.

Григорий вздохнул и посмотрел на Виктора.

- Вот с того дня и началась наша война с тёщей. Какое-то время мы и в самом деле жили с Леной в общежитии. Но когда она забеременела и сообщила об этом матери, та стала настаивать на том, чтобы мы переехали к ней. Только я не захотел. Знаешь, Витя, я не старался специально понравиться ей, потому что никогда не умел подхалимничать или подстраиваться под кого-то. Я просто жил и работал так, как привык делать это.

Тёща уже знала, что я детдомовский, и это ещё больше опустило меня в её глазах. Она старалась приходить к нам, когда меня не было дома. Но иногда я слышал, как она, разговаривая с дочерью, называет меня то приблудой, то несчастной сиротинкой, то голью перекатной. Слышал, как она упрекает Лену за то, что она выбрала себе такого мужа. А вот со мной Татьяна Сергеевна практически не разговаривала, и при встрече делала вид, что не замечает меня, что я пустое место.

- И что ты, терпел? - спросил Виктор.

- А что мне оставалось делать? Я ведь видел, что она любит свою дочь. К тому же родился Андрюшка, мой сынок. Крохотный такой, забавный. Тёща в нём души не чаяла и за это я ей всё прощал. Я всё так же работал строителем, пропадал на работе днём и ночью, чтобы обеспечить свою семью. У меня даже получилось снять для нас маленькую уютную квартиру.

А потом случилось несчастье. Я упал с лесов и сломал ногу. Перелом оказался серьёзным, врачи собирали кости по частям. И всё-таки они срослись неправильно, и я стал инвалидом.

Григорий показал на правую ногу, и Виктор только сейчас с удивлением увидел стоявшую у скамейки старенькую исцарапанную алюминиевую трость, которую он сразу не заметил.

Григорий посмотрел куда-то вдаль, потом вздохнул:

- Строителем я работать больше не мог. Но у меня была семья, и я не имел права опускать руки. Я нашёл работу сторожем, брался за другие подработки, которые были мне под силу. Получал, конечно, немного, но на жизнь вполне хватало, голодными спать мы ни разу не ложились, Андрюшке покупали всё, что нужно. Мне казалось, что у нас всё хорошо. Мы молоды, счастливы и у нас впереди целая жизнь.

Но однажды, когда я вернулся домой, увидел, что вещей моей жены и сына нет. Я сразу понял, что это Татьяна Сергеевна забрала к себе дочь и внука.

Много раз я пытался поговорить с Леной, пробовал достучаться и до сердца Татьяны Сергеевны, но всё было бесполезно. Последний раз, когда я пришёл к ним, она сама прогнала меня и сказала, чтобы я больше у них не появлялся.

Виктор покачал головой:

- И после всего этого ты сидишь у её могилы и страдаешь? Да я бы и думать о ней забыл.

Григорий усмехнулся:

[Реклама]

- Ты просто ещё не дослушал мой рассказ. В общем, я сломался. Стал пить по-чёрному, потерял весь интерес к жизни и был уверен, что ничего хорошего у меня больше не будет. А потом поздно ночью кто-то постучался в мою дверь. Я открыл и увидел на пороге Лену и её мать. Спросил, зачем они пришли.

- И зачем же? - вырвалось у Виктора, когда Григорий замолчал, переводя дыхание.

- Лена ехала ночью на машине и сбила сразу двух человек. Пожилая пара возвращалась домой с дачного посёлка. Моя жена не заметила их на тёмной дороге. Она только получила права и не сумела справиться с ситуацией.

- Подожди, а чем ты им мог помочь? - Виктор с изумлением посмотрел на Григория. - Только не говори, что взял её вину на себя.

- Взял, - спокойно сказал Гриша. - А разве я мог поступить по-другому? Она была моей женой, я её любил и сына тоже. Как я мог лишить своего Андрюшку матери?

- И что, суд тебе поверил?

- Ну ещё бы. Я ведь был её мужем и, хотя водительских прав не имел, вполне спокойно мог сесть за руль автомобиля.

- И что было дальше?

- Ну что. Преступление тяжёлое. Муж старушки умер на месте, она сама в больнице. У меня было много отягчающих. Я ведь был пьян. К тому же бесправник. Сказал, что вытащил у жены ключи от машины, решил покататься. В общем, накрутили мне много. И я отсидел всё от звонка до звонка.

Всё это время Лена, хотя я не навещала меня, но постоянно писала письма, в которых говорила, что любит и ждёт. Рассказывала о сыне, который стал уже совсем большим. Часто присылала передачки, заботилась. Я тоже писал ей. Ничего не скрывал из того, что было у меня на душе. И верил, что когда я выйду на свободу, мы снова будем счастливы.

- И что? - спросил Виктор.

- Ничего. Я освободился, приехал домой к тёще, думал, что застану там жену и сына. Но оказалось, что Лена развелась со мной и снова вышла замуж, а потом уехала за границу вместе с Андрюшкой и новым мужем на ПМЖ. Больше я их никогда не видел.

- А тёща?

- Не знаю, я не стал её больше слушать. Всё, что было нужно, я уже услышал. И ушёл. Молча, не сказав ни слова. Был уверен, что это она всё сделала специально. Добилась своего. Ну вот. Я стал опять пить. А что мне оставалось делать? Чтобы заработать на бутылку и кусок хлеба подрабатывал кое-где, делал всё, что мог. Больная нога сильно мешала. Но ещё больше болела душа. И однажды я не выдержал. Напился, взял спички и бутылку с бензином.

- Зачем? - удивился Виктор.

- Решил отомстить и сжечь тёщин дом. Как решил, так и сделал.

Виктор взволнованно вскочил со скамейки и дрожащей рукой показал на портрет:

- Так это ты? Её?

- Нет, что ты, - махнул рукой Григорий. - Я за всю жизнь ни одно живое существо не убил, а тут человек. Нет, я сначала убедился, что в доме никого нет. Да и выглядел он нежилым. Ну и только после этого поджёг его.

[Реклама]

- Потушили? - Виктор снова опустился на скамейку.

- Нет, выгорел дотла. Одни угольки остались.

- Тёща догадалась, кто это сделал? - спросил Виктор, усмехнувшись.

- Нет. Не догадалась. Я ведь и не знал, что к тому времени её уже не было на свете. Через несколько дней после пожара меня отыскал один человек, сказал, что он нотариус и обязан выполнить последнюю волю своей клиентки. А потом протянул мне бумаги. Это было завещание, согласно которому я стал единственным наследником Татьяны Сергеевны. Её дом и средства на счёте принадлежали теперь мне.

- Подожди, - снова вскочил ошеломлённый Виктор. - Это получается, что ты сжёг свой собственный дом?!

- Да, - спокойно кивнул Григорий. - И знаешь, тогда впервые в жизни я заплакал. Но не думай, что я жалел дом. Я рыдал над письмом своей тёщи, потому что узнал почерк. Это она писала мне письма в зону, это она передавала мне посылки. Это она заботилась обо мне, после того как Лена, едва дождавшись решения суда, развелась со мной и уехала за границу.

- Не может быть! - воскликнул Виктор. - Если тёща тебя терпеть не могла, почему она сделала всё это?

Григорий взглянул на портрет Татьяны Сергеевны:

[Реклама]

- Потому что она была золотым человеком. И очень умным. Она написала мне в письме, что не сразу разглядела, какой я на самом деле. А ещё сказала, что совсем не знала свою дочь. Впервые она разочаровалась в ней, когда Лена бросила меня после того, как я стал инвалидом. Понимаешь, Витя, я думал, что это Татьяна Сергеевна забрала их тогда у меня. А оказалось, что Лене самой надоело жить в таких условиях. Она жаловалась матери на нищету, говорила, что я не могу обеспечить их, что слишком много денег ушло на больницу и лекарство для меня. А я этого не заслужил. И вместе с Андрюшкой она пришла к ней ночью, когда я ушёл на дежурство. А еще Лена запретила матери разговаривать со мной и сказала, что лучше она наложит на себя руки, чем вернётся ко мне. Вот такой оказалась моя жена.

Тёща писала мне:

- Гриша, милый, прости меня за всё. Я узнала какой ты человек, когда ты, без долгих разговоров, взял вину моей дочери на себя. И тем самым спас её и Андрюшу от позора. Ты нёс чужой крест и даже не догадывался, как сильно я раскаиваюсь в том, что не захотела стать для тебя семьёй. Господи, прости меня за то, что я так ошибалась. И в тебе. И в своей дочери. Она отказалась от тебя и от меня тоже. Но я тебя не оставлю. Ты узнаешь об этом однажды из завещания, всё, что у меня есть, принадлежит тебе. Не подумай, что я хочу откупиться от тебя. Мне только очень хочется, чтобы ты меня простил.

В последнее время сильно болит сердце, и врачи не дают никаких прогнозов. Может быть, мы с тобой больше не увидимся. И ты должен помнить одно: и здесь, на земле, и там, на небесах, я буду молиться за тебя.

Григорий замолчал. Молчал и Виктор. Он не видел, что рабочие давно приехали и теперь терпеливо ждут его. Он просто сидел, оглушённый историей Григория, и не мог поверить, что всё это правда. Наконец он сказал:

- Дом сгорел, но по завещанию тебе достались ещё и деньги. Ты сумел ими распорядиться? Или не взял их?

- Почему же, взял и распорядился, - он кивнул на дорогой памятник. - Всё сделал, как полагается. И видишь, рядом с ней даже оставил место для себя. Но деньги ещё оставались, и тогда я заказал трёхгодовые молебны за тёщу по всем ближайшим церквям. Пусть ей на том свете будет хорошо.

- А что же ты сам?

- Ничего. Живу. Работаю. На пропитание хватает. Много ли мне одному надо? А пить я бросил. После того самого письма и бросил.

Они ещё немного помолчали. Потом Виктор поднялся:

- Посиди здесь немного, я сейчас поговорю с ребятами и вернусь. И мы с тобой подумаем, чем тебе помочь.

Григорий с удивлением посмотрел на него и улыбнулся.

Через 10 минут Виктор вернулся к нему, но, возле памятника Татьяны Сергеевны, уже никого не было и только огромные головки белых хризантем тихо покачивались, потревоженные прохладным осенним ветром.

[Реклама]

Прошло несколько месяцев. Домашние не узнавали Виктора. Он стал намного мягче и находил время, чтобы проводить его со своей семьёй. Алиса Витальевна улыбалась зятю и охотно принимала из его рук свой любимый чай с молоком. Вообще семейные застолья стали настоящей традицией в доме Виктора.

А ещё он стал время от времени заезжать в церковь, чтобы поставить свечу за родителей или заказать сорокоуст. И каждый раз слушал необыкновенно красивый колокольный звон, который наполнял его душу чем-то светлым. Виктор даже не догадывался, что это Григорий, церковный сторож и звонарь, рассылает по всей округе малиновый звон, вкладывая в него частичку и своей израненной жизнью души.